Автор: Мая Вуиинович, перевод: Шао Золотая экономика
Я впервые ощутил силу программируемой валюты не на Уолл-стрит или в Силиконовой долине, а на улицах Лагоса и Сан-Паулу. Я жил на пяти континентах и работал в сфере мобильных платежей, и на собственные глаза увидел, как хрупкие валюты и ненадежная банковская инфраструктура заставляют людей искать альтернативы. Позже, приобретя первый банк и сотрудничая с JPMorgan и General Electric для проведения ранних пилотных проектов в области корпоративного блокчейна, я все яснее понимал, что стабильная и программируемая ценность не только дополнит существующую финансовую систему, но в конечном итоге полностью перепишет ее.
Эта работа по переписыванию находится в процессе. То, что когда-то казалось маргинальным экспериментом, теперь становится основой новой финансовой системы. Рынок стабильных монет достиг 260 миллиардов долларов. Процесс токенизации государственных облигаций, акций и недвижимости ускоряется. А Ethereum, который когда-то считался трудным для освоения игровым полем для разработчиков, теперь становится невидимым расчетным слоем за открытыми сетями и корпоративными финансовыми экспериментами.
Стейблкоины наиболее очевидно показывают, что токенизация не является спекуляцией. Для миллионов людей, особенно в странах, сталкивающихся с инфляцией и контролем капитала, стейблкоины, поддерживаемые долларом, не являются спекуляцией, а способом выживания. В Аргентине, Нигерии и Турции люди используют USDC и USDT, чтобы избежать краха своей валюты. На самом деле, это делает стейблкоины резервными активами эпохи Интернета, в то время как регулирующие органы в Вашингтоне и Брюсселе, рассматривая их как узконаправленные проблемы соблюдения, часто игнорируют этот факт.
Эта асимметрия геополитики очень важна. Развитые страны все еще обсуждают риски, в то время как в других регионах мира стабильные монеты фактически принимаются в качестве инфраструктуры. Кроме того, поскольку стабильные монеты наиболее свободно циркулируют в сети Ethereum (Ethereum занимает более 50% объема и более 60% транзакционного объема), каждый новый пользователь будет усиливать притяжение экосистемы Ethereum.
Токенизация, превышающая модные слова
Следующая волна будет далеко не ограничиваться цифровым долларом. Недавний стратегический отчет Белого дома на 168 страниц оценил, что к 2030 году более 6000 миллиардов долларов активов будут токенизированы — но с учетом размера мирового рынка эта цифра кажется почти незначительной: рынок недвижимости 120 триллионов долларов, акции 100 триллионов долларов, государственные облигации 13 триллионов долларов, золото 12 триллионов долларов.
Несколько лет назад я заметил тенденцию к токенизации. Когда такие платформы, как tZERO и позже Securitize, были запущены, я рекомендовал им активно привлекать финансирование, потому что для настоящего масштабного развития требуется десять лет. И теперь этот момент наконец настал.
Скептики указывают на то, что токенизация не является чем-то новым, и это правда. Мы уже наблюдали за провалом попыток токенизации некоторых произведений искусства и ценных бумаг. Но сегодня ситуация кардинально изменилась: инфраструктура стала более зрелой. Такие учреждения, как Anchorage, платформы, такие как Securitize, и мощная экосистема децентрализованных финансов (DeFi) теперь существуют, что делает токенизированные активы практичными. Токенизированные государственные облигации больше не просто цифровая упаковка, это также залог, который можно мгновенно передавать, интегрировать в автоматизированные стратегии ликвидности или использовать для программируемых платежей.
Вот какая на самом деле ситуация: токенизация превращает активы из статического хранилища стоимости в динамические фрагменты кода. Как только капитал можно программировать, появляются совершенно новые финансовые действия. На сегодняшний день Ethereum уже принимает 90% токенизированных активов.
Вот почему Ethereum так важен. Это не просто блокчейн; это программируемая расчетная инфраструктура для финансового интернета. Без разрешений, устойчивый к цензуре, и ставший домом для большинства токенизированных активностей, Ethereum предоставляет базовый уровень, на котором эти новые активы могут действительно взаимодействовать.
Эта тенденция очевидна. Даже лицензированные корпоративные блокчейны, от Onyx JPMorgan до новых попыток финансовых технологий, постоянно возвращаются к дизайну Ethereum. Ethereum Virtual Machine (EVM) стал универсальным языком программируемых финансов, так же как Microsoft Excel стал стандартной операционной системой на Уолл-стрит. Excel создал универсальный синтаксис для электронных таблиц, теперь EVM делает то же самое для бухгалтерских книг: создает универсальный синтаксис ценности.
Corpo-L1s и Империя EVM
Последние участники подтвердили это. Circle запустила Arc, это разрешённый L1, специально созданный для финансов со стабильными монетами, управляемый альянсом из 20 институциональных валидаторов. Stripe строит Tempo, вероятно, используя RETH клиент от Paradigm, предназначенный для обеспечения бэкэнд-расчётов для своей обширной экосистемы разработчиков.
На первый взгляд, это могут показаться скучными базами данных, замаскированными под корпоративные интранеты с маркетинговым налетом. Но история показывает, что это не так. Компании, использующие совместимую с EVM архитектуру, на самом деле восстанавливают связь с экосистемой Ethereum. Хотя Arc и Tempo пока еще не выпустили токены, сила механизма стимулирования практически гарантирует, что они в конечном итоге это сделают. И как только токены будут выпущены, разработчики и ликвидность начнут стекаться к ним — но всегда с Ethereum в качестве базового расчетного стандарта.
Это игнорируемая обратная связь: каждая корпоративная L1 цепь (Corpo-L1), даже разрешенная цепь, расширяет границы империи EVM. Точно так же, как Excel стал незаменимым в финансовой сфере, разработчики Solidity стали необходимым условием для любых финансовых учреждений, желающих оставаться конкурентоспособными. В долгосрочной перспективе накопленная ценность принадлежит не самим корпоративным цепям, а их неизбежной базовой инфраструктуре — Эфиру.
Геополитический уровень
С глобальной точки зрения, восходение программируемых активов скорее является проявлением власти, чем эффективности. Даже несмотря на то, что многие страны пытаются решить торговые проблемы альтернативными способами, стейблкоины продолжают поддерживать гегемонию доллара. Европейский Союз обсуждает «цифровой суверенитет».
В этом контексте Ethereum является не просто блокчейном. Это нейтральный общественный продукт, пространство, в котором все силы — государства, компании и индивидуумы — стремятся к влиянию. Как когда-то морские торговые пути определяли геополитическую мощь, так и программируемый уровень расчетов будет определять новую эпоху глобализации.
Возможности и слепые зоны
Настоящая возможность заключается не только в том, чтобы предполагать, какие активы будут токенизированы, но и в том, чтобы осознать изменения логики: сам капитал становится программируемым. Это означает, что государственные облигации могут также служить залогом, акции могут быть интегрированы в управление, недвижимость может напрямую предоставлять арендный доход держателям токенов, а агенты искусственного интеллекта могут в реальном времени управлять портфелем.
Слепая точка заключается в том, что люди считают, что эти изменения могут быть ограничены старыми рамками регулирования и институтов. Это невозможно. Как только активы начнут двигаться, как информация, акцент сместится на сети, которые могут быстрее, безопаснее и прозрачнее проводить их расчеты. Сегодня это именно Ethereum и его расширенные решения.
Заключение
Став свидетелем подъема мобильной валюты в развивающихся экономиках, помогая Tether запуститься в 2013 году и реализовав первые пилотные проекты блокчейна с компаниями из списка Fortune 50, я наблюдаю, как та же модель повторяется на глобальном уровне. Стейблкоины уже стали системой, параллельной доллару. Токенизация — это не просто маркетинговый инструмент, но и процесс превращения капитала в программируемый. А Ethereum, благодаря тихой экспансии EVM, проникает в операционную систему программируемых финансов.
Уолл-стрит, возможно, еще не осознает, но она уже глубоко вовлечена в найм разработчиков EVM и создание частных цепей. Как ни одна банка не может игнорировать Excel, так и ни одна финансовая организация не может игнорировать EVM. А переход от бумажного к программируемому масштаба измеряется не миллиардами, а триллионами долларов.
На этой странице может содержаться сторонний контент, который предоставляется исключительно в информационных целях (не в качестве заявлений/гарантий) и не должен рассматриваться как поддержка взглядов компании Gate или как финансовый или профессиональный совет. Подробности смотрите в разделе «Отказ от ответственности» .
Ethereum, стейблкоин и глобальная финансовая операционная система
Автор: Мая Вуиинович, перевод: Шао Золотая экономика
Я впервые ощутил силу программируемой валюты не на Уолл-стрит или в Силиконовой долине, а на улицах Лагоса и Сан-Паулу. Я жил на пяти континентах и работал в сфере мобильных платежей, и на собственные глаза увидел, как хрупкие валюты и ненадежная банковская инфраструктура заставляют людей искать альтернативы. Позже, приобретя первый банк и сотрудничая с JPMorgan и General Electric для проведения ранних пилотных проектов в области корпоративного блокчейна, я все яснее понимал, что стабильная и программируемая ценность не только дополнит существующую финансовую систему, но в конечном итоге полностью перепишет ее.
Эта работа по переписыванию находится в процессе. То, что когда-то казалось маргинальным экспериментом, теперь становится основой новой финансовой системы. Рынок стабильных монет достиг 260 миллиардов долларов. Процесс токенизации государственных облигаций, акций и недвижимости ускоряется. А Ethereum, который когда-то считался трудным для освоения игровым полем для разработчиков, теперь становится невидимым расчетным слоем за открытыми сетями и корпоративными финансовыми экспериментами.
! jNsRZisUl7XuOkKD3tHw6k4327OW1a7hrpztih2z.png
Стейблкойн как первый доказательство концепции
Стейблкоины наиболее очевидно показывают, что токенизация не является спекуляцией. Для миллионов людей, особенно в странах, сталкивающихся с инфляцией и контролем капитала, стейблкоины, поддерживаемые долларом, не являются спекуляцией, а способом выживания. В Аргентине, Нигерии и Турции люди используют USDC и USDT, чтобы избежать краха своей валюты. На самом деле, это делает стейблкоины резервными активами эпохи Интернета, в то время как регулирующие органы в Вашингтоне и Брюсселе, рассматривая их как узконаправленные проблемы соблюдения, часто игнорируют этот факт.
Эта асимметрия геополитики очень важна. Развитые страны все еще обсуждают риски, в то время как в других регионах мира стабильные монеты фактически принимаются в качестве инфраструктуры. Кроме того, поскольку стабильные монеты наиболее свободно циркулируют в сети Ethereum (Ethereum занимает более 50% объема и более 60% транзакционного объема), каждый новый пользователь будет усиливать притяжение экосистемы Ethereum.
Токенизация, превышающая модные слова
Следующая волна будет далеко не ограничиваться цифровым долларом. Недавний стратегический отчет Белого дома на 168 страниц оценил, что к 2030 году более 6000 миллиардов долларов активов будут токенизированы — но с учетом размера мирового рынка эта цифра кажется почти незначительной: рынок недвижимости 120 триллионов долларов, акции 100 триллионов долларов, государственные облигации 13 триллионов долларов, золото 12 триллионов долларов.
Несколько лет назад я заметил тенденцию к токенизации. Когда такие платформы, как tZERO и позже Securitize, были запущены, я рекомендовал им активно привлекать финансирование, потому что для настоящего масштабного развития требуется десять лет. И теперь этот момент наконец настал.
Скептики указывают на то, что токенизация не является чем-то новым, и это правда. Мы уже наблюдали за провалом попыток токенизации некоторых произведений искусства и ценных бумаг. Но сегодня ситуация кардинально изменилась: инфраструктура стала более зрелой. Такие учреждения, как Anchorage, платформы, такие как Securitize, и мощная экосистема децентрализованных финансов (DeFi) теперь существуют, что делает токенизированные активы практичными. Токенизированные государственные облигации больше не просто цифровая упаковка, это также залог, который можно мгновенно передавать, интегрировать в автоматизированные стратегии ликвидности или использовать для программируемых платежей.
Вот какая на самом деле ситуация: токенизация превращает активы из статического хранилища стоимости в динамические фрагменты кода. Как только капитал можно программировать, появляются совершенно новые финансовые действия. На сегодняшний день Ethereum уже принимает 90% токенизированных активов.
! 5U0bjbQ6LhAS2CE8rPR1udJURwZfE0IFYaW4u6nk.jpeg
Эфириум в качестве стандарта расчетов
Вот почему Ethereum так важен. Это не просто блокчейн; это программируемая расчетная инфраструктура для финансового интернета. Без разрешений, устойчивый к цензуре, и ставший домом для большинства токенизированных активностей, Ethereum предоставляет базовый уровень, на котором эти новые активы могут действительно взаимодействовать.
Эта тенденция очевидна. Даже лицензированные корпоративные блокчейны, от Onyx JPMorgan до новых попыток финансовых технологий, постоянно возвращаются к дизайну Ethereum. Ethereum Virtual Machine (EVM) стал универсальным языком программируемых финансов, так же как Microsoft Excel стал стандартной операционной системой на Уолл-стрит. Excel создал универсальный синтаксис для электронных таблиц, теперь EVM делает то же самое для бухгалтерских книг: создает универсальный синтаксис ценности.
Corpo-L1s и Империя EVM
Последние участники подтвердили это. Circle запустила Arc, это разрешённый L1, специально созданный для финансов со стабильными монетами, управляемый альянсом из 20 институциональных валидаторов. Stripe строит Tempo, вероятно, используя RETH клиент от Paradigm, предназначенный для обеспечения бэкэнд-расчётов для своей обширной экосистемы разработчиков.
На первый взгляд, это могут показаться скучными базами данных, замаскированными под корпоративные интранеты с маркетинговым налетом. Но история показывает, что это не так. Компании, использующие совместимую с EVM архитектуру, на самом деле восстанавливают связь с экосистемой Ethereum. Хотя Arc и Tempo пока еще не выпустили токены, сила механизма стимулирования практически гарантирует, что они в конечном итоге это сделают. И как только токены будут выпущены, разработчики и ликвидность начнут стекаться к ним — но всегда с Ethereum в качестве базового расчетного стандарта.
Это игнорируемая обратная связь: каждая корпоративная L1 цепь (Corpo-L1), даже разрешенная цепь, расширяет границы империи EVM. Точно так же, как Excel стал незаменимым в финансовой сфере, разработчики Solidity стали необходимым условием для любых финансовых учреждений, желающих оставаться конкурентоспособными. В долгосрочной перспективе накопленная ценность принадлежит не самим корпоративным цепям, а их неизбежной базовой инфраструктуре — Эфиру.
Геополитический уровень
С глобальной точки зрения, восходение программируемых активов скорее является проявлением власти, чем эффективности. Даже несмотря на то, что многие страны пытаются решить торговые проблемы альтернативными способами, стейблкоины продолжают поддерживать гегемонию доллара. Европейский Союз обсуждает «цифровой суверенитет».
В этом контексте Ethereum является не просто блокчейном. Это нейтральный общественный продукт, пространство, в котором все силы — государства, компании и индивидуумы — стремятся к влиянию. Как когда-то морские торговые пути определяли геополитическую мощь, так и программируемый уровень расчетов будет определять новую эпоху глобализации.
Возможности и слепые зоны
Настоящая возможность заключается не только в том, чтобы предполагать, какие активы будут токенизированы, но и в том, чтобы осознать изменения логики: сам капитал становится программируемым. Это означает, что государственные облигации могут также служить залогом, акции могут быть интегрированы в управление, недвижимость может напрямую предоставлять арендный доход держателям токенов, а агенты искусственного интеллекта могут в реальном времени управлять портфелем.
Слепая точка заключается в том, что люди считают, что эти изменения могут быть ограничены старыми рамками регулирования и институтов. Это невозможно. Как только активы начнут двигаться, как информация, акцент сместится на сети, которые могут быстрее, безопаснее и прозрачнее проводить их расчеты. Сегодня это именно Ethereum и его расширенные решения.
Заключение
Став свидетелем подъема мобильной валюты в развивающихся экономиках, помогая Tether запуститься в 2013 году и реализовав первые пилотные проекты блокчейна с компаниями из списка Fortune 50, я наблюдаю, как та же модель повторяется на глобальном уровне. Стейблкоины уже стали системой, параллельной доллару. Токенизация — это не просто маркетинговый инструмент, но и процесс превращения капитала в программируемый. А Ethereum, благодаря тихой экспансии EVM, проникает в операционную систему программируемых финансов.
Уолл-стрит, возможно, еще не осознает, но она уже глубоко вовлечена в найм разработчиков EVM и создание частных цепей. Как ни одна банка не может игнорировать Excel, так и ни одна финансовая организация не может игнорировать EVM. А переход от бумажного к программируемому масштаба измеряется не миллиардами, а триллионами долларов.